Игра перенесена на следующий год. Но внутренняя Клеопатра Понтийская не уходит.
Поэтому днём, собираясь в первый раз после отпуска в музей, она надела синюю шёлковую тунику (сшитую, заметим, пять лет назад к той игре, с которой и началось увлечение Айастаном - в который Клеопатру выдадут замуж), единственным украшением выбрала крупные винтажные клипсы, купленные на днях в антикварном магазине ("какие средневековые!" - скажет коллега), и внезапно, вместо того, чтобы набросить шарф на шею или плечи, обмотала им голову.
Из зеркала на меня смотрела она - в синих, насыщенно-синих, глубоких, как Понт Эвксинский, тонах. Шарф окружил лицо, так, что оно стало картиной в раме. Никаких нежных голубых оттенков. Тёмные, и при этом ликующие синие. Торжество грозового моря.
Вот оно как... Синий. Не голубой.
Не знала. Зато я знаю теперь.
Клеопатра Понтийская останется.
Поэтому днём, собираясь в первый раз после отпуска в музей, она надела синюю шёлковую тунику (сшитую, заметим, пять лет назад к той игре, с которой и началось увлечение Айастаном - в который Клеопатру выдадут замуж), единственным украшением выбрала крупные винтажные клипсы, купленные на днях в антикварном магазине ("какие средневековые!" - скажет коллега), и внезапно, вместо того, чтобы набросить шарф на шею или плечи, обмотала им голову.
Из зеркала на меня смотрела она - в синих, насыщенно-синих, глубоких, как Понт Эвксинский, тонах. Шарф окружил лицо, так, что оно стало картиной в раме. Никаких нежных голубых оттенков. Тёмные, и при этом ликующие синие. Торжество грозового моря.
Вот оно как... Синий. Не голубой.
Не знала. Зато я знаю теперь.
Клеопатра Понтийская останется.
Комментариев нет:
Отправить комментарий